Пеппи собирается в путь

ьшая береза, а на ее верхушке сидел скворец и пел до того весело, что и Томми, и Анника, и все ребята слушали только его пение и совсем забыли, что 9 х 9 = 81.
Вдруг Томми прямо подскочил на месте от изумления.
– Глядите, фрекен! – воскликнул он и показал на окно. – Там Пеппи.
Взгляды всех тут же устремились туда, куда показал Томми. Ив самом деле, высоко на березе сидела Пеппи. Она оказалась почти у самого окна, потому что ветви березы упирались в наличники.
– Привет, фрекен, – крикнула она, – привет ребята!
– Добрый день, милая Пеппи, – ответила фрекен. – Тебе что-нибудь надо, Пеппи?
– Да, я хотела попросить, чтобы ты мне кинула в окно немного помножения, – ответила Пеппи. – Совсем чуть-чуть, только чтобы пойти с твоим классом на экскурсию. А если вы нашли какие-нибудь новые буквы, то кинь их мне тоже.
– Может, ты на минутку зайдешь к нам в класс? – спросила учительница.
– Нет уж, дудки! – твердо сказала Пеппи и уселась поудобнее на суку, прислонившись спиной к стволу. – В классе у меня кружится голова. Воздух у вас так загустел от учености, что его можно резать ножом. Слушай, фрекен, – в голосе Пеппи зазвучала надежда, – может, немного этого ученого воздуха улетит в окно и попадет в меня? Ровно столько, сколько надо, чтобы ты мне разрешила пойти вместе с вами на экскурсию?
– Вполне возможно, – сказала фрекен и продолжала урок арифметики.
Детям было очень интересно глядеть на Пеппи, сидящую на березе. Ведь все они получили от нее конфеты и игрушки в тот день, когда она ходила по магазинам. Пеппи, конечно, как всегда взяла с собой господина Нильсона, и ребята умирали со смеху, глядя, как он прыгал с ветки на ветку. В конце концов обезьяне надоело скакать по березе, и она сиганула на подоконник, а оттуда одним прыжком взвилась на голову Томми и начала теребить его за волосы. Но тут учительница сказала Томми, чтобы он снял обезьяну с головы, потому что Томми как раз надо было разделить 315 на 7, а это невозможно сделать, если у тебя на голове сидит обезьяна и теребит тебя за волосы. Во всяком случае, уроку это мешает. Весеннее солнце, скворец, а тут еще Пеппи с господином Нильсоном – нет, это уж чересчур…
– Вы что-то совсем поглупели, ребята, – сказала учительница.
– Знаешь что, фрекен? – крикнула Пеппи со своего дерева. – Честно говоря, сегодняшний день совершенно не подходит для помножения.
– А мы проходим деление, – сказала фрекен.
– В такой день, как сегодня, вообще нельзя заниматься никаким “еньем”, разве что “веселеньем”.
– А ты можешь мне объяснить, – спросила учительница, – что это за предмет “веселенье”?
– Ну, я не так уж сильна в “веселенье”, – смущенно ответила Пеппи и, зацепившись ногами за сук, повисла вниз головой, так что ее рыжие косички почти касались травы. – Но я знаю одну школу, где ничем, кроме “веселенья”, не занимаются. Там так и написано в расписании: “Все шесть уроков – уроки веселенья”.
– Ясно, -сказала учительница. – А где находится эта школа?
– В Австралии, – ответила Пеппи не задумываясь, – в поселке у железнодорожной станции. На юге.
Она снова села на ветку, и глаза ее заблестели.
– Что же бывает на уроках “веселенья”? – поинтересовалась учитель- ница.
– Когда что, – ответила Пеппи, – но чаще всего урок начинается с того, что все ребята выпрыгивают через окно во двор. Потом они с дикими воплями снова врываются в школу и скачут по партам, пока не выбиваются из сил.
– А что говорит учительница? – снова поинтересовалась фрекен.
– Ничего не говорит, она тоже прыгает вместе со всеми, но только хуже остальных. Когда нет больше сил прыгать, ребята начинают драться, а учительница стоит рядом и их подбадривает. В дождливую погоду все дети раздеваются и выбегают во двор – они скачут и танцуют под дождем, а учительница играет на рояле марш, чтобы они скакали в такт. Многие даже становятся под водосточную трубу, чтобы принять настоящий душ.
– Интересно, – сказала учительница.
– Знаете, как интересно! – подхватила Пеппи. – Это такая замечательная школа, одна из лучших в Австралии. Но это очень далеко отсюда.
– Догадываюсь, – сказала учительница. – Во всяком случае, в нашей школе тебе так весело никогда не будет.
– В этом-то вся беда, – сокрушенно сказала Пеппи. – Если бы я могла надеяться, что мы будем бегать по партам, я бы, пожалуй, решилась и зашла бы на минутку в класс.
– Ты еще успеешь набегаться, когда пойдешь на экскурсию, – сказала учительница.
– Ой, а вы меня правда возьмете? – воскликнула Пеппи и на радостях перекувырнулась на суку. – Я обязательно напишу об этом в ту школу, в Австралию. Пусть они не хвалятся своим “веселеньем”, экскурсия – это все равно куда интереснее.
Как Пеппи участвует в школьной экскурсии
По дороге все ужасно шумели – громыхали башмаками, смеялись, болтали без умолку. Томми тащил рюкзак, Анника была в новом ситцевом платье. Вместе с ними шагали учительница и все ребята из класса, кроме одного мальчика, у которого заболело горло как раз в тот день, когда надо было отправляться на экскурсию. А впереди всех, верхом на лошади, скакала Пеппи. На спине у нее примостился господин Нильсон, в руке он сжимал маленькое зеркальце и все время пускал солнечных зайчиков. Как он обрадовался, когда ему удалось направить зайчика прямо в глаза Томми!
Анника была твердо уверена, что сегодня непременно пойдет дождь. Она ни капельки в этом не сомневалась и заранее злилась. Но, представьте себе, Анника ошиблась, им повезло – солнце сияло вовсю. Сердце у Анники так и прыгало от радости, когда она шагала по дороге в своем новеньком с иголочки платьице. И остальные дети радовались не меньше ее. По обочинам рос щавель и желтели целые поля одуванчиков. Ребята решили, что на обратном пути каждый нарвет по пучку щавеля и по большому букету одуванчиков.
– Прекрасный, прекрасный, прекрасный день! – пропела Анника и даже вздохнула, поглядев на Пеппи, которая, словно генерал, сидела на лошади, высоко подняв голову.
– Да, так хорошо мне не было с тех пор, как я сражалась с боксерами-неграми в Сан-Франциско, – сказала Пеппи. – Хочешь прокатиться?
Анника, конечно, хотела, и Пеппи посадила ее перед собой. Но тогда все ребята тоже захотели прокатиться верхом. И они стали кататься, строго соблюдая порядок. Правда, Анника и Томми все же сидели на лошади немножко дольше остальных. Потом, когда одна девочка стерла себе ногу, Пеппи посадила ее перед собой, и она уже до конца экскурсии не слезала с лошади, а господин Нильсон держал ее за косу.
Лес, куда они шли, назывался Чудесный лес, потому что там на самом деле было чудесно. Когда они почти добрались до места, Пеппи вдруг спрыгнула с седла, похлопала лошадь по бокам и сказала:
– Ты так долго нас всех везла и, наверно, устала. Не может быть такого порядка, что одни все время везут, а другие все время едут.
И она подняла лошадь своими сильными руками и понесла ее на небольшой лужок в лесу, где учительница велела всем остановиться.
– Пусть в этом Чудесном лесу начнутся какие-нибудь чудеса, – воскликнула Пеппи, оглядевшись вокруг, – и мы посмотрим, какое из них самое чудесное.
Но учительница объяснила ей, что в лесу никаких чудес не будет. Пеппи была очень разочарована.
– Чудесный лес без чудес! – воскликнула она. – Какая чепуха! Это все равно, что рождественская елка без рождества или пожарная машина без пожара. Глупость, да и только! А скоро еще выдумают кондитерские магазины без пирожных и конфет. Но уж этого-то я не допущу. Что ж, если здесь чудес ждать не приходится – придется нам самим делать чудеса.
И Пеппи издала такой оглушительный крик, что учительница заткнула уши, а несколько девочек не на шутку испугались.
– Давайте играть в чудовище! – крикнул Томми и от радости захлопал в ладоши. – Пеппи будет чудовищем!
Все нашли, что это прекрасная мысль. “Чудовище” тут же спряталось в пещере, потому что чудовища живут в пещерах, а ребята прыгали вокруг и дразнили его:
– Чудовище, разозлись! Чудовище, покажись! И тогда “чудовище” вылезало из своей пещеры и гналось за ребятами, которые разбегались во все стороны. Тех, кого “чудовище” ловило, оно уводило в пещеру, чтобы сварить себе на обед. Но когда “чудовище” снова принималось охотиться, пленники удирали и взбирались на огромные валуны, хотя это было и нелегко, ведь держаться приходилось за маленькие уступы, и всякий раз казалось, что некуда поставить ногу. Удирать так было немного страшно, но все считали, что никогда еще они так интересно не играли. А учительница тем временем лежала на траве, читала книгу и только изредка поглядывала на ребят.
– В жизни еще не видела такого дикого чудовища, – сказала она сама себе.
И, наверное, она была права. “Чудовище” прыгало и скакало, схватив всякий раз не меньше трех-четырех ребят, взваливало их себе на спину и тащило в пещеру. А иногда оно с дикими воплями взбиралось на высоченную сосну и прыгало там с ветки на ветку, словно обезьяна; потом вдруг оно вскакивало на лошадь и гналось за стайкой ребят, которые пытались укрыться за деревьями; лошадь скакала галопом, “чудовище” наклонялось, на скаку хватало детей, сажало их перед собой и мчалось с быстротой ветра назад к пещере с криком:
– Сейчас я сварю из вас обед!
Все это было так увлекательно и весело, что дети ни за что не хотели кончать игру. Но вдруг воцарилась тишина, и, когда Томми и Анника под- бежали, чтобы посмотреть, в чем дело, они увидели, что “чудовище” сидит на камне и печально рассматривает что-то лежащее у него на руках.
– Глядите, он умер, совсем умер, – пробормотало “чудовище”.
На ладони “чудовища” лежал мертвый птенчик. Видно, он выпал из гнезда и разбился насмерть.
– Ой, как жалко! – воскликнула Анника. “Чудовище” кивнуло.
– Не плачь, Пеппи, – сказал Томми.
– Я плачу? Да ты что, рехнулся? – возмутилась Пеппи. – Я никогда не плачу.
– А глаза у тебя красные, – не унимался Томми.
– Красные? – задумчиво сказала Пеппи и взяла у господина Нильсона зеркальце. – Да разве это красные?! Сразу видно, что ты не был в Батавии. Там живет один старик с такими красными глазами, что полиция запрещает ему выходить на улицу.
– Почему? – удивился Томми.
– Пот…