Пеппи в стране веселии

инет врача.
Доктор сидел у письменного стола. Пеппи направилась прямо к нему, зажмурилась и высунула язык.
– Ну, что с тобой случилось? – спросил доктор. Пеппи вновь открыла свои ясные синие глаза и спрятала язык.
– Боюсь, что я заболела кукарямбой, – сказала она. – Все тело зудит, и глаза так и закрываются сами, когда я.засыпаю. Иногда я икаю. А в воскресенье я себя неважно почувствовала после того, как съела целую тарелку коричневого гуталина и запила молоком. Вообще-то у меня аппетит неплохой, но во время еды я вдруг могу поперхнуться и даже закашляться. Я поняла, что, наверное, у меня кукарямба; вы только скажите, доктор, она очень заразная?
Доктор поглядел на Пеппи, на ее румяные щеки и сказал:
– Я думаю, ты здоровее большинства детей. И я твердо уверен, что никакой кукарямбой ты не страдаешь.
Пеппи порывисто дернула доктора за рукав.
– Но есть болезнь, которая так называется?
– Нет, – сказал доктор, – такой болезни нет. Но даже если бы такая болезнь была, я уверен, что ты бы ее никогда не схватила.
Пеппи снова помрачнела. Она сделала реверанс, прощаясь с доктором, и Анника тоже сделала реверанс, а Томми поклонился. Они вышли и снова сели на лошадь, которая ждала их возле дома доктора.
На той же улице был трехэтажный дом. Окно на верхнем этаже было открыто. Пеппи показала детям на это открытое окно и сказала:
– Ничуть не удивлюсь, если кукарямба окажется вон в той комнате. Сейчас я, пожалуй, заберусь наверх и погляжу.
В одно мгновение Пеппи залезла по водосточной трубе на третий этаж. На уровне окна она ловко качнулась и уцепилась за подоконник; потом подтянулась на руках и заглянула в комнату.
В комнате сидели две дамы и разговаривали. Нетрудно себе представить, как они удивились, когда над подоконником вдруг появилась рыжеволосая голова.
– Я хотела узнать, нет ли у вас в комнате кукарямбы?
Дамы завизжали от испуга. Потом к одной из них вернулся дар речи, и она спросила:
– Объясни мне, дитя мое, что ты ищешь? Может, это какой-нибудь дикий зверь, который удрал из зоопарка?
– Вот именно это мне бы и самой хотелось узнать, – вежливо объяснила Пеппи.
– Ой, может быть, она забилась под кровать? – завопила вторая дама. – Она кусается?
– Я думаю, кусается, – ответила Пеппи. – Послушайте сами, как это страшно звучит: кукарямба! По-моему, ясно, что у него должны быть острые клыки.
Дамы вскочили, побледнели и прижались к стене. Пеппи с интересом оглядела комнату и в конце концов заявила:
– Нет, к сожалению, здесь и не пахнет кукарямбой. Извините за беспокойство! Я просто думала, что на всякий случай мне стоит к вам заглянуть, раз уж я иду мимо.
И Пеппи съехала вниз по водосточной трубе.
– Это очень грустно, – сказала она Томми и Аннике, – но там тоже нет никакой кукарямбы. Помчались домой!
Дети поскакали назад. И когда лошадь уже стояла у террасы домика Пеппи, Томми, слезая с нее, чуть не раздавил какого-то маленького жучка, который полз по посыпанной песком дорожке.
– Эй, осторожней, не раздави жука! – крикнула Пеппи.
Все трое сели на корточки, чтобы его как следует разглядеть. Жук был очень маленький, крылья у него были зеленые и блестели как металл.
– Какой он красивый! – изумилась Анника, – Вы не знаете, какая это порода?
– Во всяком случае, это не майский жук, – заявил Томми.
– И не навозный, – сказала Анника, – и не бронзовик. Ой, как он называется? Лицо Пеппи расплылось в улыбке.
– А я знаю, как он называется. Это кукарямба.
– Ты уверена?
В голосе Томми звучало сомнение.
– Неужели ты думаешь, что я не узнаю кукарямбу, как только увижу ее. А ты? Видел ли ты в жизни что-нибудь более кукарямбное?
Пеппи осторожно взяла жука и отнесла его на травку, чтобы никто его случайно не раздавил.
– Моя дорогая, милая кукарямба, – сказала она с нежностью, – я знала, что рано или поздно я тебя найду. Меня удивляет совсем другое: где мы только не искали кукарямбу, а она, оказывается, была все время здесь, в моем садике.
Как Пеппи изобретает новый вид спорта
Летние каникулы длинные, и это замечательно. Но все же настал день, когда и они кончились, и Томми с Анникой вновь пошли в школу. Пеппи по-прежнему говорила, что она достаточно ученая и без школы, и уверяла, что ноги ее не будет в классе до тех пор, пока она не убедится, что не может больше жить, не зная, как прочитать слова “морская болезнь”.
– Но ведь у меня никогда не будет морской болезни, поэтому мне нечего беспокоиться, что я не могу прочитать этих слов. А если мне все же когда-нибудь придется захворать морской болезнью, то в тот момент я вряд ли захочу читать.
– Да, у тебя никогда не будет морской болезни, – сказал Томми.
И он был прав. Пеппи много плавала по морям со своим папой-капитаном до того, как он стал негритянским королем, и ни разу не страдала морской болезнью.
Иногда Пеппи скакала на своей лошади в город, ждала Томми и Аннику возле школы и привозила их назад верхом. Томми и Анника всегда были этому рады, они так любили верховую езду, и вообще не часто случается, чтобы дети возвращались из школы верхом на лошади!
– Послушай, Пеппи, ты обязательно должна сегодня вечером заехать за нами, – сказал как-то раз Томми, когда они с Анникой прибежали домой обедать во время большой перемены.
– Да, обязательно прискочи в школу, – сказала Анника, – потому что сегодня фрекен Розенблюм будет раздавать подарки всем послушным и примерным детям.
Фрекен Розенблюм – богатая старая дама – была очень скупая старуха, но все же раз в полугодие она приходила в школу и раздавала подарки ученикам. Но не всем детям, нет, боже упаси! Только самым послушным и прилежным. Чтобы фрекен Розенблюм могла решить, кто из детей действительно самый послушный и прилежный, она устраивала перед раздачей подарков настоящий экзамен. Поэтому все дети в этом городе жили в постоянном страхе перед фрекен Розенблюм. Всякий раз, когда им дома надо было учить уроки, а им хотелось заняться чем-нибудь другим, более веселым и интересным, их мамы или папы обязательно говорили:
– Не забывай о фрекен Розенблюм! И в самом деле, было очень стыдно прийти домой к родителям и младшим братьям и сестрам в тот день, когда фрекен Розенблюм устраивала раздачу подарков, с пустыми руками, – ведь другие-то приносили домой кулечки с конфетами и теплые фуфайки. Да, именно теплые фуфайки!. Потому что фрекен Розенблюм раздавала бедным детям и одежду. Но даже самый нуждающийся мальчишка ничего не получит, если не ответит фрекен Розенблюм, сколько, например, сантиметров в километре. Нет, не было ничего удивительного в том, что все дети в городке жили в постоянном страхе перед этой старой дамой. Боялись они, впрочем, не только ее, но и ее знаменитого супа! Дело в том, что фрекен Розенблюм взвешивала всех ребят и измеряла их рост, чтобы обнаружить самых худых и хилых, тех, кого дома не кормили досыта. Всех этих детей фрекен Розенблюм заставляла каждый день ходить к ней домой и съедать там полную тарелку супа. Может быть, это было бы и неплохо, если бы в супе не было бы так много какой-то противной крупы, проглотить которую было просто невозможно.
Итак, настал тот великий день, когда фрекен Розенблюм посещала школу. Занятия окончились по этому случаю раньше обычного, и все дети собрались на школьном дворе. Посреди двора поставили большой стол, и за этим столом торжественно восседала фрекен Розенблюм. По бокам сидели два секретаря, которых ей дали в помощь, они записывали все, что касалось детей: сколько весят, как они отвечают на вопросы, нуждаются ли они в одежде, как они себя ведут в школе, есть ли у них братья и сестры, которым тоже нужны платья, ну и все остальное, что фрекен Розенблюм хотела знать. На столе перед ней стояла шкатулка с деньгами и целая куча кулечков с карамельками, а с другой стороны – груда фуфаек, чулок и штанов.
– Дети, постройтесь в шеренги! – крикнула фрекен Розенблюм. – В первой шеренге станут те, у кого нет братьев и сестер; во второй – те, у кого в семье не больше трех детей; в третьей – те, у кого больше трех.
Фрекен Розенблюм превыше всего ценила порядок, а ведь это было только справедливо, чтобы те, у кого дома есть малыши, получили бы большой кулек конфет.
И вот начался опрос. Ой, до чего- же дрожали дети! Те, кто не мог ответить на заданные вопросы, должны были становиться в отдельную шеренгу, на виду у всех, – чтобы им было стыдно, а потом их отправляли домой без конфет, и они приходили к своим маленьким братьям и сестрам с пустыми руками.
Томми и Анника учились хорошо, и все же бант Анники трясся, потому что девочка дрожала от волнения, а Томми, который стоял за ней, тем больше бледнел, чем ближе подходил к фрекен Розенблюм. И вот как раз в тот момент, когда настала его очередь отвечать на вопросы, в шеренге детей “без братьев и сестер” возник какой-то беспорядок. Кто-то протискивался вперед, расталкивая ребят. Конечно, это была Пеппи. Она отстранила тех, кто стоял уже у стола, и обратилась к фрекен Розенблюм:
– Извините, но я немного опоздала. Куда мне встать? У нас в семье четырнадцать детей, причем тринадцать мальчишек с дурными наклонностями.
Фрекен Розенблюм неодобрительно взглянула на девочку.
– Стой, где стоишь, – ответила она, – но я боюсь, что вскоре тебе придется перейти к тем ребятам, которым должно быть стыдно.
Секретари записали имя Пеппи, потом ее взвесили, чтобы выяснить, не нуждается ли она в супе. Но оказалось, что у нее на два кило больше нормы.
– Супа ты не получишь, – строго сказала ей фрекен Розенблюм.
– Везет же иногда! – воскликнула Пеппи. – Теперь бы еще как-нибудь справиться с лифчиками и фуфайками, тогда все будет в порядке.
Фрекен Розенблюм не стала ее слушать. Она листала букварь, выискивая слова потрудней, чтобы Пеппи сказала, как они пишутся.
– Послушай-ка, деточка, – сказала она наконец, – скажи мне, пожалуйста, как пишется “морская болезнь”?
– Охотно, – воскликнула Пеппи. -МАРЗСКАЯ БАЛЕСН.
Фрекен Розенблюм кисло улыбнулась.
– В букваре эти слова почему-то написаны иначе, – язвительно заметила она.
– Возможно, – нимало не смутилась Пеппи. – Но я думала, что тебе интересно было узнать, как я пишу это слово. МАРЗСКАЯ БАЛЕСН – так я пишу всегда, и ничего плохого от это…