Что я видел

прашивал, когда поедем в колхоз. А потом вдруг утром бабушка меня разбудила и сказала, чтоб я скорей одевался и что лошади приехали. И чтоб я очень скоро пил молоко. И зажгла электричество, потому что было не очень светло. Мы скорей пошли на улицу, а там стояли две лошади и тележка, очень красивая. Она зелёная, и ещё цветочки нарисованы. А на тележке скамеечка. Около лошадей стоял дядя. Он поправлял у лошадей на головах волосы.
Он сказал бабушке:
– Здравствуйте, Марья Васильевна! С внучком?
Бабушка сказала:
– Здравствуйте, Опанас.
И дядя Опанас стал бабушке помогать залезть в тележку. А потом взял меня под мышки и посадил рядом с бабушкой на скамеечку. А скамеечка не просто скамеечка, а это козлы, чтобы сидеть и править.
Дядя Опанас тоже к нам залез. И тоже сел на скамеечку.
Мы поехали, и наша скамеечка стала немножко подскакивать. И потом опять вниз. И нас качало. Это потому, что под скамеечкой такое железо подставлено: оно гнётся очень, и нас оно качало.
Я стал ещё больше качаться и толкал бабушку и дядю Опанаса, и мы все смеялись. А на улицах совсем никого не было. Бабушка сказала, что все ещё спят в постелях. Лошади очень скоро бежали, а дядя Опанас только кнутик достал, они сразу ещё скорей. Мы с бабушкой чуть назад не упали. У скамеечки сзади спинка есть, потому мы с бабушкой и не упали назад.
И дядя Опанас смеялся и говорил:
– А вы держитесь!
Как мы лошадей поили
Я попросил дядю Опанаса, чтоб дал мне кнутик держать. Я только держать его буду. И я держал. А потом мне стало холодно. Бабушка закрыла меня платком. Я сказал, чтоб теперь бабушка подержала кнутик, потому что я спать захотел. И я заснул, а бабушка меня держала, чтоб я не упал.
Я проснулся. А мы не едем, а стоим. И мы не в Киеве, потому что просто под деревом стоим.
И дома такие, как там, где мы невод смотрели. А кругом стоят мальчики и девочки. Они все босиком, и все на нас с бабушкой смотрят, и все говорят:
– Бачь – хлопчик! Бачь, який хлопчик!
И на меня пальцами показывают.
Их очень много было. Дядя Опанас ушёл, и я немножко забоялся и не стал на мальчиков глядеть. Я стал вверх глядеть, на дерево.
А один мальчик крикнул:
– Гей, хлопче! Як тебя зваты?
Бабушка сказала, чтоб я ответил, что меня Алёшей зовут. А я хотел заплакать, потому что они все стоят и глядят.
А тот мальчик совсем подошёл и на колесо влез и прямо мне сказал, чтоб я говорил, куда еду. А я в платок спрятался. Все мальчики стали смеяться и кричали:
– Гу! Гу!
Бабушка сказала им, что я испугался. А они всё равно кричали “гу”. Потом они сразу перестали, а это дядя Опанас пришёл.
И я стал глядеть, как он ведро держал, а лошадь – мордочкой в ведро и всё ведро выпила. Дядя Опанас опять ушёл, и я видел, что он пошёл по дороге.
Там был на земле круг большой из камня. А посредине дырка. Дядя Опанас в дырку пустил ведро. Ведро не упало, потому что на верёвке. Дядя Опанас верёвку пускал, пускал, а потом стал вверх тянуть.
Я стал бабушку спрашивать:
– Почему? Почему?
Бабушка сказала, что не “почему”, а что там яма. Её нарочно выкопали. Она очень глубокая, и там внизу вода. И это называется колодец. Туда из земли вода натекает. А камни кругом – это чтоб не упал никто. Оттуда все воду берут.
Шелковица
Я сказал, что боюсь мальчиков. Бабушка сказала, чтоб я не боялся и что мы сейчас дальше поедем. Надо и другую лошадку напоить. А потом девочка одна тоже полезла к нам и стала мне в руки давать ягодки. Они совсем чёрные, и на каждой ягоде – много маленьких. Бабушка сказала:
– Возьми.
Я взял и сказал, что знаю: это малина.
А девочка сказала:
– Не знаешь – то шелковица.
И засмеялась. Я хотел бросить ягоды: чего она смеётся и нарочно говорит “шелковица”?
А бабушка сказала:
– Ну да, шелковица. Скажи спасибо.
И сама сказала девочке “спасибо”, потому что я не хотел. Я бабушке ягоды отдал.
Бабушка стала вверх показывать:
– Вон, гляди, ягоды – это всё шелковица. Малина на кусте растёт, а не на дереве.
А я не хотел глядеть, потому что все девочки и все мальчики тоже стали глядеть и пальцами на дерево показывать: – Ось, ось!
А я не глядел на дерево, а глядел, как другая лошадка пьёт. Дядя Опанас потом залез к нам на скамеечку, и мы поехали. Мальчики немножко побежали, а один поехал, потому что он сзади прицепился. А потом он отцепился. Только он крикнул:
– Я знаю, вы у колхоз едете!
Мне стало жарко, потому что солнце было очень сильное и прямо на нас.
Бабушка сняла с меня курточку и туфли, и носочки. Я сказал, что хочу пить.
Дядя Опанас сказал, что он тоже хочет пить и что мы с ним будем в колхозе есть арбуз. Как приедем, так сразу будем есть арбуз. Я хотел с дядей Опанасом есть арбуз и не стал просить пить.
Как из земли хлеб растет
Дорога пошла вверх, и лошадки стали идти тихо. Не бежали, а шагом шли. Дядя Опанас соскочил на дорогу. Он вожжи не выпустил, а пошёл рядом. Это он потому выскочил, чтоб лошадкам без него было легче.
А потом дядя Опанас говорит:
– Вон какой хлеб у нас!
А там никакого хлеба не было.
Там сбоку стояли соломенные горки.
Я думал, что дядя Опанас нарочно говорит, и закричал:
– Я знаю, это солома!
А дядя Опанас говорит:
– Нет, хлеб.
Я стал смеяться, потому что хлеб не такой. Я сказал, что знаю, какой хлеб: круглый, и его можно есть.
Дядя Опанас сказал, что и этот есть можно.
Я спросил:
– А как же его есть?
Я всё думал, что он нарочно. И сказал:
– Ха-ха-ха! Вы его не будете есть.
Дядя Опанас сказал:
– А вот и буду.
И отдал бабушке вожжи. А потом говорит:
– А ну, пойдём со мной! Увидишь, как я буду есть.
Снял меня на землю, и мы пошли по дороге. Прямо к этой соломе. Только я не мог идти. Потому что из земли тоже росла солома. И она сострижена и стоит торчком. Как щётка. Она мне заколола ногу, потому что я был босиком.
И я закричал:
– Ай, ай!
И сел на землю. И стал плакать. А дядя Опанас взял меня на руки и понёс. Прямо к этой соломе. А эта солома лежала горкой. Дядя Опанас сказал, что это – копна и что он сейчас будет есть. Дядя Опанас поставил меня на землю так, чтобы меня не кололо. Потом он потянул одну соломинку. А там на конце вдруг толсто. И всё волосики, волосики.
И дядя Опанас сказал:
– Ось колос, а в нём зерно.
И он пальцами стал вынимать из колоса зёрнышки. Они круглые и немножко длинные.
Дядя Опанас их набрал в руку, а потом сказал:
– Видал?
Я говорю:
– Видал.
Потом дядя Опанас сказал:
– А теперь съем.
Он взял и с руки высыпал себе в рот все зернышки. И стал есть зубами. А потом сказал:
– Вот и съел? Видал?
Я сказал:
– Я тоже хочу.
Дядя Опанас вытянул ещё соломину, и на ней тоже был колос. Он мне дал.
А потом вдруг говорит:
– А кони наши где?
И схватил меня. И понёс бегом. Мы побежали по полю. А на поле всё стояли эти копны из соломы. А там на каждой соломине – колос, а в колосе зёрна. И их можно есть.
Как я зёрна ел
Дядя Опанас поставил меня на дорогу. Там пыль и очень мягко. И мы побежали догонять бабушку. А бабушка не ехала, а стояла, потому что она остановила лошадей. Потом мы все сели и поехали. И я бабушке показывал, какой колос. Я тоже вынимал из него зёрна, как дядя Опанас. Я их тоже стал есть. Они твёрдые, и их надо раскусывать. А потом зубами тереть. Бабушка сказала, что их всегда на мельнице трут. Их до того трут, что они делаются совсем как порошок. И это мука. А потом муку вместе с водой перемешивают, и это тесто. Из него налепят караваев и положат в печку. И выйдет хлеб. А я сказал, что всё равно это хлеб, потому что можно и так есть, только очень долго. И я все зёрна съел. Их было очень много в колосе.
Я думал, что поезд, а это не поезд
Мы ехали, ехали, и вдруг я закричал:
– Паровоз! Паровоз! Вон поезд идёт! И товарный вагон!
А бабушка и дядя Опанас стали говорить:
– Где, где?
Я им показал где. Бабушка засмеялась, а дядя Опанас сказал:
– А что ж твой поезд стоит?
А там стоял паровоз. Только у него высокая труба. А сам он очень маленький. А вагон очень большой. Прямо как дом. Дядя Опанас тоже стал смеяться.
И они стали вместе с бабушкой говорить:
– Что же он никуда не едет, твой паровоз?
А потом бабушка сказала, что это молотилка.
Я рассердился, что они смеются, и сказал:
– Я знаю: колотилка.
Дядя Опанас ещё больше стал смеяться. И сказал:
– Как тебя в неё вкинуть, так она тебя хорошо поколотит. Вон, смотри, как туда хлеб кидают.
Мы совсем близко подъехали, и я увидел, что там много людей и они туда кидают. Это они в молотилку кидали такой хлеб, как мы с дядей Опанасом видели. А молотилка эта – как вагон большой. В неё кидают хлеб, и его там так колотит, в этой молотилке, что из него все зёрнышки выпадают. Изо всех колосьев. В этой молотилке в середине такая машина устроена, чтоб выколачивать зёрнышки. Только эта машина сама крутиться не может, её крутить надо. И её не люди крутят, а тот паровозик.
Дядя Опанас сказал, что этот паровозик сам никуда не ходит.
А он только молотилку крутит. И его называют не паровоз, а локомобиль.
Я сначала не мог сказать “локомобиль”, а потом мог.
Потому что я всё говорил:
– Локомобиль, локомобиль.
Бабушка сказала мне:
– Перестань!
А я сказал, что я есть хочу. Дядя Опанас сказал, что он тоже хочет есть. Только он яблоко будет есть. Потому что мы скоро приедем. Я тоже сказал, что я буду только яблоко есть. Дядя Опанас вынул яблоко из кармана.
Он пустил вожжи и захватил руками яблоко крепко-крепко. А оно – крак!.. – и поломалось. И он дал мне половинку. А бабушке дал целое. Бабушка сказала “спасибо” и сказала, что не хочет.
Как мальчик на лошади скакал
А вдруг дядя Опанас говорит:
– Ой, кто-то нам навстречу на коне скачет! Ой, как быстро!
Дядя Опанас поехал совсем в сторону и совсем даже лошадей остановил. Потом встал на ноги и стал смотреть. Я тоже встал и тоже смотрел. Там верхом на лошади дядя. И лошадь бежала изо всей силы. А потом мы видим, что это не дядя, а мальчик.
Дядя Опанас стал кричать:
– Гей! Гей! Что случилось?
А мальчик вдруг стал лошадь останавливать. И начал говорить очень скоро.
Я не знал, про что он говорит, потому что по-украински.
Дядя Опанас вдруг крикнул:
– Петька утоп?! Вытащили? Неживой? Гони за фершалом!
Бабушка тоже встала на ноги. И закричала:
– Опанас! Скорей, скорей едем!
Как мальчик утонул
Мы сели, и дя…