Приключения тома сойера

орить ни слова. Однако спустя несколько минут собрался с духом настолько, что мог произнести довольно внятно, так что часть присутствующих слышала:
– На кладбише.
– Немножко погромче, пожалуйста. Не бойтесь. Вы были на кладбище?
Презрительная улыбка мелькнула на лице индейца Джо.
– Близко ли вы были от могилы Горза Вильямса?
– Да, сэр.
– Говорите громче. Как близко?
– Так, как до вас.
– Вы прятались или нет?
– Да, прятались.
– Где?
– За вязами, что растут возле могилы.
Индеец Джо сделал едва заметное движение.
– Был кто-нибудь с вами?
– Да, сэр. Я пришел туда с…
– Постойте – подождите минутку. Нет надобности пока называть имя вашего товарища. Мы вызовем его в свое время. Принесли вы что-нибудь с собой на кладбище?
Том колебался и казался смущенным.
– Говорите, мой милый, без всякого смущения. Правда всегда заслуживает уважения. Что вы принесли туда?
– Только до… дохлую кошку.
Послышался смех, но председатель тотчас прекратил его.
– Мы доставим скелет этой кошки. Ну, милый мой, расскажите же нам, что случилось, – рассказывайте, как умеете, ничего не пропускайте и ничего не бойтесь.
Том стал рассказывать – сначала нерешительно, но, по мере того как он воодушевлялся, речь его лилась свободнее и свободнее. И вскоре только его голос раздавался в тишине. Все глаза устремились на него. С полуоткрытыми ртами, затаив дыхание, присутствующие превратились в слух, не замечая времени под впечатлением рассказа. Напряжение достигло высшей точки, когда Том сказал:
– Когда же доктор нанес удар доской и Мефф Поттер упал, индеец Джо кинулся с ножом и…
Трах!.. С быстротою молнии метис ринулся к окну, растолкал встречных и исчез!
Глава XXIV
Том еще раз оказался блестящим героем-баловнем старых, предметом зависти молодых. Имя его даже удостоилось бессмертия благодаря печати, так как местная газета прославляла его. Нашлись такие, которые предсказывали, что он будет президентом, если избежит виселицы.
Как водится, взбалмошный, не рассуждающий мир прижал Меффа Поттера к сердцу и осыпал его такими же неумеренными ласками, как раньше бранью. Это, впрочем, служило к чести мира, поэтому не будем упрекать его.
Дни Тома были днями славы и ликования, зато ночи его стали полны ужаса. Индеец Джо, с угрозой в глазах, отравлял его сны. Вряд ли какой соблазн мог заставить мальчика выйти из дома с наступлением ночи. Бедняга Гек был в таком же состоянии волнения и ужаса, так как Том все рассказал защитнику накануне последнего заседания, и Гек смертельно боялся, что его участие в деле выплывет наружу, хотя бегство индейца Джо избавило его от необходимости давать показание в суде. Адвокат обещал бедняге хранить его тайну, но что же из этого? После того как угрызения совести заставили Тома отправиться ночью к адвокату и вырвали страшную тайну из его уст, которые были запечатаны самой ужасной и грозной клятвой, доверие Гека к роду человеческому сильно поколебалось. Днем благодарность Меффа Поттера заставляла Тома радоваться, что он рассказал правду, ночью же он жалел, что не придержал языка. Половину времени Том боялся, что индейца Джо никогда не поймают, другую – надеялся, что он будет пойман. Он чувствовал, что только тогда будет дышать свободно, когда этот человек умрет и он увидит его труп.
За поимку была назначена награда. Обшарили все окрестности, но индейца Джо и след простыл. Один из тех всеведущих и внушающих благоговение кудесников, которых называют сыщиками, приехал из Сен-Луи, понюхал кругом, покачал головой, скорчил глубокомысленную мину и добился того же изумительного результата, какого обыкновенно добиваются эти молодцы. Иными словами, «напал на след». Но так как «след» нельзя повесить за убийство, то и после того, как сыщик окончил свои розыски и уехал домой, Том не чувствовал себя в безопасности.
Дни медленно тянулись за днями, и каждый из них слегка убавлял гнет опасений, удручавших Тома.
Глава XXV
В жизни каждого мальчика, при нормальном ее течении, наступает момент, когда у него возникает пламенное желание отправиться на поиски кладов. Это желание внезапно обуяло Тома. Он устремился к Джо Гарперу, но не застал его дома. Отправился к Бену Роджерсу, но тот ушел удить рыбу. Вскоре он наткнулся на Гека Финна Кровавая Рука. Гек был подходящий человек. Том отвел его в сторонку и под секретом сообщил ему свой план. Гек согласился. Гек всегда соглашался принять участие в каком бы то ни было предприятии, сулившем развлечение и не требовавшем капитала, так как располагал в обременительном изобилии тем временем, которое не деньги.
– Где же будем рыть? – спросил Гек.
– О, везде попробуем.
– Да разве везде зарыто?
– Ну, нет. Зарыто в особенных местах, Гек, – иногда на островах, иногда в сгнивших сундучках под оконечностью сука старого засохшего дерева, как раз там, где тень падает в полночь, а чаще всего в домах, где водятся привидения.
– Кто же это зарывает?
– Ну, воры, конечно, – неужто не понимаешь? Не директора же воскресных школ!
– Почем я знаю. Будь у меня деньги, я бы их не зарывал, а истратил и пожил бы в свое удовольствие.
– Да, и я тоже, но воры не так действуют. Они всегда зароют, да так и оставят.
– А потом разве не приходят за кладом?
– Нет, они всегда собираются, но обыкновенно забывают знаки или умирают. Деньги так и лежат да ржавеют, пока кто-нибудь не найдет старую пожелтевшую бумажку, на которой написано, как найти знаки. И бумажку эту приходится разбирать целую неделю, потому что написано большей частью знаками и гироглифами.
– Гиро… как?
– Гироглифами, – это, знаешь, такие фигурки и узоры, которые с виду как будто ничего не значат.
– Ты что же, нашел такую записочку, Том?
– Нет.
– Так как же мы найдем знаки?
– Обойдемся и без знаков. Зарывают всегда или в доме с привидениями, или на острове, или под засохшим деревом, у которого один сук торчит. Мы уже пошарили малость на острове Джэксона, можем и еще пошарить, а за Тихим Ручьем есть дом, где водятся привидения, да и сухих деревьев там множество – целая куча.
– И под каждым деревом зарыт клад?
– Что ты мелешь! Нет!
– Так как же мы узнаем, под которым он зарыт?
– Будем рыть под всеми.
– Что ты, Том, да ведь этак нам все лето рыть придется.
– Что же такого? Зато подумай – вдруг мы находим медный котелок, а в нем сотня долларов, все ржавые и блестящие, или сгнившую шкатулочку, битком набитую алмазами. А? Каково?
Глаза у Гека загорелись.
– Мне этого много, куда мне столько. Давай мне сотню долларов, а алмазов не нужно.
– Ладно. Ну, а я так не брошу алмазов. Из них есть такие, что стоят двадцать долларов штука. А дешевле шести битов или доллара ни одного не найдется.
– Ну? Будто?
– Верно, – всякий тебе скажет. Разве ты никогда не видел алмаза, Гек?
– Нет, не припомню что-то.
– У королей их целые груды.
– Ну, королей мне не случалось видеть, Том.
– Понятное дело. Но если бы ты поехал в Европу, то увидал бы: они там целыми стаями скачут.
– Разве они скачут?
– Э, глупый! Нет!
– Да ты же сам сказал.
– Вздор! Я только хотел сказать, что ты бы увидел, как они там – не скачут, разумеется, – на что им скакать? Но я хотел сказать, что ты бы увидел, как они там – слоняются, понимаешь, как и все прочие, вроде этого старого горбуна Ричарда.
– Ричарда? А по фамилии как?
– Никакой у него не было фамилии. У королей всегда только одно имя.
– Да ну?
– Верно.
– Ну, коли им так нравится, Том, их дело; но я бы не хотел быть королем с одним именем, точно негр. Но послушай, где же мы начнем рыть?
– Не знаю. Не попытать ли удачи под старым засохшим суковатым деревом на холме, за Тихим Ручьем?
– Идет.
Они раздобыли сломанную кирку и заступ и отправились за три мили. Придя на место, усталые и вспотевшие, прилегли в тени соседнего вяза покурить.
– Мне это нравится, – сказал Том.
– Мне тоже.
– Скажи, Гек, если мы найдем клад, что ты будешь делать со своей долей?
– Буду есть пирожки и пить содовую воду каждый день и ходить в цирк каждый раз, как он приедет. Весело поживу, будь покоен.
– А копить не будешь?
– Копить? Зачем?
– Ну, на черный день.
– Ну, это мне ни к чему. Вернется батька в деревню, запустит лапу в мои денежки, если я их не растрачу раньше, и живо им глаза протрет. А ты что будешь делать со своими, Том?
– Куплю новый барабан, настоящий меч, красный галстук, щенка бульдога и женюсь.
– Женишься?
– Непременно.
– Том, да ты… да ты рехнулся?
– Вот увидишь.
– Да ведь хуже этого ты ничего придумать не мог бы, Том. Посмотрел бы ты на моих отца и мать. Побоище! Только и знали, что драться. Я помню, мне ли не помнить?
– Это ничего не значит. Девочка, на которой я женюсь, не станет драться.
– Том, я уверен, что они все одинаковы. Всякая готова загрызть человека. Лучше подумай об этом хорошенько. Я тебе говорю, подумай. Как зовут девчонку?
– Она вовсе не девчонка – она барышня.
– Ну, это все равно; одни говорят девчонка, другие барышня, а оно все то же выходит. Так как же ее звать-то?
– Я тебе скажу когда-нибудь, – только не теперь.
– Ладно, будь по-твоему. Только если ты женишься, то я уж совсем один останусь.
– Вовсе нет, ты будешь жить со мной. Ну, бросим это да начнем копать.
Они работали с полчаса, обливаясь потом. Ничего не отрыли. Провозились еще полчаса. Тот же результат. Гек сказал:
– Всегда они так глубоко зарывают?
– Иногда – не всегда. Обыкновенно – нет. Мы, должно быть, попали не на то место.
Они выбрали другое место и снова принялись рыть. Работа на этот раз пошла довольно вяло, но все же подвигалась кое-как. Некоторое время они рыли молча. Наконец Гек остановился, оперся на заступ, утер рукавом капли пота со лба и сказал:
– Где мы будем рыть, когда кончим здесь?
– Я думаю попытать счастья под старым деревом на Кардижском холме, за домом вдовы.
– Да, пожалуй, место подходящее. Только вдова-то не отберет у нас деньги, Том? Земля ведь ее.
– Отберет! Пусть попробует. Клады всегда принадлежат тому, кто их нашел. Все равно на чьей земле.
Это замечание решало вопрос. Снова стали рыть. Немного погодя Гек сказал:
– Мы, наверное, опять не в том месте роем. Как ты думаешь?
– Странное дело, Гек. Ничего не понимаю. Иной раз ведьмы впутываются. Может, и теперь какая-нибудь замешалась.
– Пустое! Ведьмы днем…