Винни-пух и все-все-все

е то чтобы я умел думать, – продолжал он скромно, – ты ведь сам знаешь, но иногда на меня это находит.
– Угу, – сказал Кролик, который никогда не позволял ничему находить на него, а всегда все находил и хватал сам. – Так вот, дело вот в чем: ты когда-нибудь видал Пятнистого или Травоядного Щасвирнуса у нас в Лесу?
– Нет, – сказал Пух, – нико… Нет. Вот Тигру видел сейчас.
– Он нам ни к чему.
– Да, – сказал Пух, – я и сам так думал.
– А Пятачка ты видел?
– Да, – сказал Пух. – Я думаю, он сейчас тоже ни к чему, – продолжал он сонно.
– Ну, это зависит от того, видел он кого-нибудь или нет.
– Он меня видел, – сказал Пух. Кролик присел было рядом с Пухом на землю, но почувствовав, что это умаляет его достоинство, снова встал и сказал:
– Если сформулировать нашу задачу, то ее можно изложить так: “Что Кристофер Робин делает теперь по утрам?”
– Что он делает?
– Да, да. Можешь ты мне рассказать, что он делает по утрам в последнее время? Требуются свидетельства очевидца за последние несколько дней.
– Да, – сказал Пух, – мы вчера с ним вместе завтракали. Возле Шести Сосен. Я сделал такую маленькую корзиночку, просто небольшую, но подходящую корзиночку, такую порядочную, солидную корзиночку, полную…
– Да, да, – сказал Кролик, – все понятно. Но имею в виду более позднее время. Ты видел его когда-нибудь от одиннадцати до двенадцати часов дня?
– Ну, – сказал Пух, – в одиннадцать часов… одиннадцать часов, понимаешь, я обычно захожу домой. У меня в это время там кое-какие дела.
– А в четверть двенадцатого?
– Ну… – начал Пух.
– В полдвенадцатого?
– Да, – сказал Пух. – В полдвенадцатого или немножко попозже я обычно вижусь с ним.
И тут, задумавшись об этом, Пух вдруг вспомнил, что он действительно давно не видел Кристофера Робина в это время. После обеда – да, вечером – да, перед завтраком – да, сразу после завтрака – да, а потом, действительно: “Ну, Пух, скоро увидимся”, и Кристофер Робин исчезает на все утро.
– Вот то-то и оно, – сказал Кролик. – Куда?
– Ну, может быть, он ищет что-нибудь?
– Что? – спросил Кролик.
– Я как раз собирался это сказать, – сказал Пух. Потом он добавил: – Ну, может быть, он ищет этого… этого…
– Пятнистого или Травоядного Щасвирнуса?
– Да, – сказал Пух, – одного из них. Если он не на месте.
Кролик строго посмотрел на Винни-Пуха.
– Кажется, толку от тебя немного, – сказал он.
– Нет, – сказал Пух. – Но я стараюсь, – добавил он смиренно.
Кролик поблагодарил его за старание и сказал, что он должен навестить Иа, и Пух, если хочет, может пойти с ним. Но Пух, который чувствовал, что на него находит новый куплет Шумелки, сказал, что он подождет Пятачка.
– Всего хорошего, Кролик.
И Кролик ушел.
Но случилось так, что первым встретил Пятачка как раз Кролик. Пятачок встал в этот день очень-очень рано и решил нарвать себе букетик фиалок, и, когда он нарвал букет и поставил его в вазу посреди своего дома, ему внезапно пришло в голову, что никто ни разу в жизни не нарвал букета фиалок для Иа. И чем больше он думал об этом, тем более он чувствовал, как грустно быть ослом, которому никто никогда в жизни даже не нарвал букета фиалок. И он снова помчался на лужайку, повторяя про себя: “Иа, фиалки”, а потом: “Фиалки, Иа-Иа”, чтобы не забыть.
Пятачок нарвал большой букет и побежал рысцой к тому месту, где обычно пасся Иа, по дороге нюхая фиалки и чувствуя себя необыкновенно счастливым.
– Здравствуй, Иа, – начал Пятачок немного нерешительно, потому что Иа был чем-то занят.
Иа поднял ногу и помахал Пятачку, чтобы уходил.
– Завтра, – сказал Иа, – или послезавтра.
Пятачок подошел поближе посмотреть, в чем дело. Перед Иа на земле лежали три палочки, на которые он внимательно смотрел. Две палочки соприкасались концами, а третья палочка лежала поперек них. Пятачок подумал, что, наверно, это какая-нибудь Западня.
– Ой, Иа, – снова начал он, – я как раз…
– Это маленький Пятачок? – сказал Иа, не отрывая взора от своих палочек.
– Да, Иа, и я…
– Ты знаешь, что это такое?
– Нет, – сказал Пятачок.
– Это “А”.
– О! О! – сказал Пятачок.
– Какое “О”? Это “А”! – строго сказал Иа. – Ты что, не слышишь? Или ты думаешь, что ты образованнее Кристофера Робина?
– Да, – сказал Пятачок. – Нет, – быстренько поправился он и подошел еще поближе.
– Кристофер Робин сказал, что это “А”, – значит это и будет “А”. Во всяком случае, пока кто-нибудь на него не наступит, – добавил Иа сурово.
Пятачок поспешно отскочил назад и понюхал свои фиалки.
– А ты знаешь, что означает “А”, маленький Пятачок?
– Нет, Иа, не знаю.
– Оно означает Учение, оно означает Образование, Науки и тому подобные вещи, о которых ни Пух, ни ты не имеете понятия. Вот что означает А.
– О! – снова сказал Пятачок. – Я хотел сказать “Да ну?” – поспешно пояснил он.
– Слушай меня, маленький Пятачок. В этом Лесу толчется масса всякого народа, и все они говорят: “Ну Иа – это всего лишь Иа, он не считается”. Они разгуливают тут взад и вперед и говорят: “Ха-ха!” а что они знают про букву “А”? Ничего. Для них это просто три палочки. Но для Образованных, заметь себе это, маленький Пятачок, для Образованных – я не говорю о Пухах и Пятачках – это знаменитая и могучая буква “А”. Да, это тебе не такая вещь, – добавил он, – про которую каждый знает, чем это пахнет!
Пятачок смущенно спрятал за спину фиалки и оглянулся в поисках помощи.
– А вот и Кролик, – сказал он радостно. – Здравствуй, Кролик.
Кролик с важным видом подошел поближе, кивнул Пятачку и сказал: “Привет, Иа”, тоном, ясно говорившим, что спустя не более двух минут он скажет: “Всего хорошего”.
– Иа, у меня к тебе только один вопрос. Что это делает Кристофер Робин в последнее время по утрам?
– Что я сейчас вижу перед собой? – сказал Иа, не поднимая глаз.
– Три палочки, – не задумываясь, ответил Кролик.
– Вот видишь? – сказал Иа Пятачку. Потом он повернулся к Кролику. – Теперь я отвечу на твой вопрос, – торжественно сказал он.
– Спасибо, – сказал Кролик.
– Что делает Кристофер Робин по утрам? Он учится. Он получает образование. Он обалдевает – по-моему, он употребил именно это слово, но, может быть, я и заблуждаюсь, – он обалдевает знаниями. В меру своих скромных сил я также – если я правильно усвоил это слово – обал… делаю то же, что и он. Вот это, например, буква…
– Буква “А”, – сказал Кролик, – но не очень удачная. Ну ладно, я должен идти и сообщить остальным.
Иа посмотрел на свои палочки, а потом на Пятачка.
– Как сказал Кролик? Что это такое? – спросил он.
– “А”, – сказал Пятачок.
– Это ты ему сказал?
– Нет, Иа, я не говорил. Я думаю, он сам знает.
– Он знает? Ты хочешь сказать, что какой-то Кролик знает букву “А”?
– Да, Иа. Он очень умный, Кролик-то.
– Умный! – сказал Иа с презрением, изо всех сил наступив копытом на свои три палочки.
– Образование! – с горечью сказал Иа, прыгая на своих палочках (их стало уже шесть).
– Что такое наука? – спросил Иа, лягая палочки (их было уже двенадцать), так что они взлетели в воздух. – Какой-то Кролик все это знает. Ха!
– Я думаю… – начал Пятачок робко.
– Не надо! – сказал Иа-Иа.
– Я думаю, фиалки довольно милые, – сказал Пятачок. Он положил перед Иа свой букет и умчался.
На следующее утро записка на двери Кристофера Робина гласила:
Я ушел
сейчас вернусь
К.Р.
Вот почему все обитатели Леса – за исключением, конечно, Пятнистого или Травоядного Щасвирнуса – отныне знают, чем Кристофер Робин занимается по утрам.
Глава тринадцатая, в которой выясняется, что тигры не лазят по деревьям
Случилось однажды так, что Винни-Пух о чем-то думал. И вот он подумал, что не мешало бы пойти навестить Иа, потому что они не виделись со вчерашнего дня. Он пошел к Иа, распевая песенку, но вдруг он вспомнил, что не видел Сову с позавчерашнего дня, и решил по пути заглянуть в Дремучий Лес и посмотреть, дома ли Сова. Он пошел к Реке, мурлыкая ту же песенку, но, когда он дошел до третьего камня кладки, по которой переходят Реку, он забеспокоился о том, как поживают Кенга, и Ру, и Тигра. Пух подумал: “Я не видел Крошку Ру очень долгое время, а если я его не увижу сегодня, оно будет гораздо-гораздо дольше!”
И тут он сел на камушек посредине Реки и, раздумывая, что же ему теперь делать, спел еще кусочек той же песни.
Кусочек, который он спел, был приблизительно вот какой:
Что мне делать, интересно,
Поутру?
В чехарду сыграть полезно
С Крошкой Ру, –
Станет талия поуже,
Это мне к лицу.
К тому же
Буду прыгать я не хуже
Кен-
гу-
ру!
А солнце было такое ласковое и теплое, и камень. который лежал на солнышке уже давно, тоже был такой теплый, что Пух почти уже решил провести на нем все утро. И вдруг он вспомнил про Кролика.
“Да, Кролик! – сказал Пух про себя. – Я люблю с ним поговорить. Он всегда понятно говорит. Он не любит длинных, трудных слов, не то что Сова. Он любит простые, легкие слова, например: “Закусим?” или: “Угощайся, Пух!” Да, по-моему, мне надо пойти навестить Кролика!”
Тут к песенке прибавился новый кусочек:
Очень мил бывает Кролик
Иногда.
С ним приятно сесть за столик
Да-да-да!
Тот, кто хочет подкрепиться,
С ним всегда договорится,
Если только торопиться
Не-
ку-
да!
И, когда Пух спел все это, он поднялся с камня, вернулся назад на берег и решительно отправился к дому Кролика. Но не прошел он и нескольких шагов, как начал спрашивать себя (ведь больше-то никого рядом не было):
“А вдруг Кролика нет дома?”
“Или вдруг я опять застряну у него в двери на обратном пути, как однажды уже случилось, потому что дверь у него была слишком узкая?”
“Ведь я-то знаю, что я не растолстел, но его дверь вполне могла похудеть!”
“Да, пожалуй, лучше будет…”
И все это время он незаметно забирал левее и левее… пока не оказался, к своему большому удивлению, у своей собственной двери.
Было одиннадцать часов. Вполне подходящее время, чтобы немножко…
Словом, спустя полчаса Пух отправлялся туда, куда ему действительно хотелось отправиться, а именно к Пятачку, и по дороге он утирал губы лапкой и пел довольно пушистую песенку. Вот какую:
Хорошо живет на свете Винни-Пух!
Оттого поет он эти Песни вслух!
И неважно, чем он занят,
Если он толстеть не станет,
А ведь он толстеть не станет,
А, наоборот,
по-
ху-
деет!
Конечно, напечатанные…