Винни-пух и все-все-все

весь дух, крепко прижимая воздушный шар к груди, чтобы его не унесло ветром. Пятачок ужасно спешил, чтобы поспеть к Иа-Иа раньше Пуха; ему хотелось первым преподнести Ослику подарок, как будто он, Пятачок, сам вспомнил про его день рождения, без всякой подсказки. Он так спешил и так задумался о том, как Иа-Иа обрадуется подарку, что совсем не глядел себе под ноги… И вдруг его нога попала в мышиную норку, и бедный Пятачок полетел носом вниз: БУМ!!!
Пятачок лежал на земле, не понимая, что же произошло. Сперва он подумал, что весь мир взлетел на воздух, потом он подумал, что, может быть, только их любимый Лес; еще потом – что, может быть, только он, Пятачок, взлетел и сейчас он один-одинешенек лежит где-нибудь на Луне и никогда-никогда не увидит больше ни Пуха, ни Кристофера Робина, ни Иа… И тут ему пришло в голову, что даже и на Луне не обязательно все время лежать носом вниз. Он осторожно встал, осмотрелся кругом.
Он все еще был в Лесу!
“Очень интересно! – подумал он. – Интересно, что же это был за Бум? Не мог же я сам наделать столько шуму, когда упал! И где, интересно, мой шар? И откуда, интересно, взялась тут эта тряпочка?”
О, ужас! Эта тряпочка – это и был, именно был! – его воздушный шар!!
– Ой, мама! – сказал Пятачок. – Ой, мама, ой, мамочка, ой, мама, мама, мама! Ну что ж… Теперь делать нечего. Возвращаться назад нельзя. Другого шара у меня нет… Может быть, Иа-Иа не так уж любит воздушные шары?…
И он побежал дальше. По правде сказать, бежал он уже не очень весело, но все же скоро он добежал до того самого места, где стоял Иа-Иа и по-прежнему смотрел на свое отражение в воде.
– Доброе утро, Иа! – крикнул Пятачок еще издали.
– Доброе утро, маленький Пятачок, – сказал Иа-Иа. – Если это утро – доброе, – добавил он, – в чем я лично сомневаюсь. Но это неважно.
– Поздравляю тебя с днем рождения, – сказал Пятачок, подойдя тем временем поближе.
Иа оторвался от своего занятия и уставился на Пятачка.
– Повтори-ка, повтори, – сказал он.
– Поздрав…
– Минуточку…
С трудом держась на трех ногах, Иа стал осторожно поднимать четвертую ногу к уху.
– Я вчера этому научился, – пояснил он, упав в третий раз. – Это очень просто, а главное, я так лучше слышу. Ну вот, все в порядке. Так как ты сказал, повтори, – произнес он, с помощью копыта наставив ухо вперед.
– Поздравляю с днем рождения, – повторил Пятачок.
– Это ты меня?
– Конечно, Иа-Иа.
– С моим днем рождения?
– Да.
– Значит, у меня настоящий день рождения?
– Конечно, Иа, и я принес тебе подарок.
Иа-Иа медленно опустил правую ногу и с немалым трудом поднял левую.
– Я хочу послушать еще другим ухом, – пояснил он. – Теперь говори.
– По-да-рок! – повторил Пятачок очень громко.
– Мне?
– Да.
– К дню рождения?
– Конечно!
– Значит, у меня получается настоящий день рождения?
– Конечно! И я принес тебе воздушный шар.
– Воздушный шар? – сказал Иа-Иа. – Ты сказал – воздушный шар? Это такие большие, красивые, яркие, их еще надувают? Песни-пляски, гоп-гоп-гоп и тру-ля-ля?
– Ну да, но только… понимаешь… я очень огорчен… понимаешь… когда я бежал, чтобы поскорее принести тебе его, я упал.
– Ай-ай, как жаль! Ты, наверно, слишком быстро бежал. Я надеюсь, ты не ушибся, маленький Пятачок?
– Нет, спасибо, но он… он… Ох, Иа, он лопнул.
Наступило очень долгое молчание.
– Мой шарик? – наконец спросил Иа-Иа.
Пятачок кивнул.
– Мой деньрожденный подарок?
– Да, Иа, – сказал Пятачок, слегка хлюпая носом. – Вот он. Поздравляю тебя с днем рождения.
И он подал Иа-Иа резиновую тряпочку.
– Это он? – спросил Иа, очень удивленный.
Пятачок кивнул.
– Мой подарок?
Пятачок снова кивнул.
– Шарик?
– Да.
– Спасибо, Пятачок, – сказал Иа – Извини, пожалуйста, – продолжал он, – но я хотел бы спросить, какого цвета он был, когда… когда он был шариком?
– Красного.
“Подумать только! Красного… Мой любимый цвет”, – пробормотал Иа-Иа про себя.
– А какого размера?
– Почти с меня.
– Да? Подумать только, почти с тебя! Мой любимый размер! – грустно сказал Иа-Иа себе под нос. – Так, так.
Пятачок чувствовал себя очень неважно и прямо не знал, что говорить. Он то и дело открывал рот, собираясь что-нибудь сказать, но тут же решал, что именно этого говорить-то и не стоит. И вдруг, на его счастье, с того берега ручья их кто-то окликнул. То был Пух.
– Желаю много-много счастья! – кричал Пух, очевидно забыв, что он уже это говорил.
– Спасибо, Пух, мне уже посчастливилось, – уныло ответил Иа-Иа.
– Я принес тебе подарочек, – продолжал Пух радостно.
– Есть у меня подарочек, – отвечал Иа-Иа.
Тем временем Пух перебрался через ручей и подошел к Иа-Иа. Пятачок сидел немного поодаль, хлюпая носом.
– Вот он, – объявил Пух. – Это – Очень Полезный Горшок. А на нем знаешь чего написано? “Поздравляю с днем рождения, желаю всего-всего хорошего. Твой Пух”. Вот сколько всего написано! И в него можно класть что хочешь. Держи.
Иа-Иа, увидев горшок, очень оживился.
– Вот это да! – закричал он. – Знаете что? Мой шарик как раз войдет в этот горшок!
– Что ты, что ты, Иа, – сказал Пух. – Воздушные шары не входят в горшки. Они слишком большие. Ты с ними не умеешь обращаться. Нужно вот как: возьми шарик за вере…
– Это другие шары не входят, а мой входит, – с гордостью сказал Иа-Иа. – Гляди, Пятачок!
Пятачок грустно оглянулся, а Иа-Иа схватил свой бывший шарик зубами и осторожно положил его в горшок, потом он достал его и положил на землю, а потом снова поднял и осторожно положил обратно.
– Выходит! – закричал Пух. – Я хочу сказать, он входит!
– Входит! – закричал Пятачок. – И выходит!
– Здорово выходит! – закричал Иа-Иа. – Входит и выходит – прямо замечательно!
– Мне очень приятно, – радостно сказал Пух, – что я догадался подарить тебе Полезный Горшок, куда можно класть какие хочешь вещи!
– А мне очень приятно, – радостно сказал Пятачок, – что я догадался подарить тебе такую Вещь, которую можно класть в этот Полезный Горшок!
Но Иа-Иа ничего не слышал. Ему было не до того: он то клал свой шар в горшок, то вынимал его обратно, и видно было, что он совершенно счастлив!
Глава седьмая, в которой Кенга и крошка Ру появляются в лесу, а Пятачок принимает ванну
Никто не знал, откуда они взялись, но вдруг они очутились тут, в Лесу: мама Кенга и крошка Ру.
Пух спросил у Кристофера Робина: “Как они сюда попали?” А Кристофер Робин ответил: “Обычным путем. Понятно, что это значит?” Пух, которому было непонятно, сказал: “Угу”. Потом он два раза кивнул головой и сказал: “Обычным путем. Угу. Угу”. И отправился к своему другу пятачку узнать, что он об этом думает. У Пятачка был в гостях Кролик. И они принялись обсуждать вопрос втроем.
– Мне вот что не нравится, – сказал Кролик, – вот мы тут живем – ты, Пух, и ты, Поросенок, и я, – и вдруг…
– И еще Иа, – сказал Пух.
– И еще Иа, – и вдруг…
– И еще Сова, – сказал Пух.
– И еще Сова, – и вдруг ни с того ни с сего…
– Да, да, и еще Иа, – сказал Пух, – я про него чуть было не позабыл!
– В о т м ы т у т ж и в е м, – сказал Кролик очень медленно и громко, – все мы, и вдруг ни с того ни с сего мы однажды утром просыпаемся и что мы видим? Мы видим какое-то незнакомое животное! Животное, о котором мы никогда и не слыхали раньше! Животное, которое носит своих детей в кармане’ Предположим, что я стал бы носить своих детей с собой в кармане, сколько бы мне понадобилось для этого карманов?
– Шестнадцать, – сказал Пятачок.
– Семнадцать, кажется… Да, да, – сказал Кролик, – и еще один для носового платка, – итого восемнадцать. Восемнадцать карманов в одном костюме! Я бы просто запутался!
Тут все замолчали и стали думать про карманы.
После длинной паузы Пух, который несколько минут ужасно морщил лоб, сказал:
– По-моему, их пятнадцать.
– Чего, чего? – спросил Кролик.
– Пятнадцать.
– Пятнадцать чего?
– Твоих детей.
– А что с ними случилось?
Пух потер нос и сказал, что ему казалось, Кролик говорил о своих детях.
– Разве? – небрежно сказал Кролик.
– Да, ты сказал…
– Ладно, Пух, забудем это, – нетерпеливо перебил его Пятачок. – Вопрос вот в чем: что мы должны сделать с Кенгой?
– А-а, понятно, – сказал Пух.
– Самое лучшее, – сказал Кролик, – будет вот что. Самое лучшее – украсть Крошку Ру и спрятать его, а потом, когда Кенга скажет: “Где же Крошка Ру?” – мы скажем: “АГА!”
– АГА! – сказал Пух, решив поупражняться. – АГА! АГА!
– По-моему, – заметил он немного погодя, – мы можем сказать “АГА”, даже если мы не украдем Крошку Ру.
– Пух, – сказал Кролик покровительственным тоном, – действительно у тебя в голове одни опилки!
– Я знаю, – скромно сказал Пух.
– Мы скажем “АГА” так, чтобы Кенга поняла, что мы знаем, где Крошка Ру. Такое “АГА” означает: “Мы тебе скажем, где спрятан Крошка Ру, если ты обещаешь уйти из нашего Леса и никогда не возвращаться”. А теперь помолчите – я буду думать!
Пух ушел в уголок и стал учиться говорить такое “АГА”. Иногда ему казалось, что у него получается такое “АГА”, о каком говорил Кролик, а иногда казалось, что нет.
“Наверно, тут все дело в упражнении, – думал он. – Интересно, понадобится ли Кенге тоже столько упражняться, чтобы нас понять?”
– Я вот что хотел спросить, – сказал Пятачок, немного помявшись, – я говорил с Кристофером Робином, и он мне сказал, что Кенга, вообще говоря, считается Одним из Самых Свирепых Зверей. Я вообще-то не боюсь простых свирепых зверей, но всем известно, что если Один Самый Свирепый Зверь лишится своего детеныша, он становится таким свирепым, как Два Самых Свирепых Зверя. А уж тогда, пожалуй, говорить “АГА” довольно глупо.
– Пятачок, – сказал Кролик, достав карандаш и облизав его кончик, – ты ужасный трусишка.
Пятачок слегка хлюпнул носом.
– Трудно быть храбрым, – сказал он, – когда ты всего лишь Очень Маленькое Существо.
Кролик, который тем временем начал что-то писать, на секунду поднял глаза и сказал:
– Именно потому, что ты Очень Маленькое Существо, ты будешь очень полезен в предстоящем нам приключении.
Пятачок пришел в такой восторг при мысли о том, что он будет полезным, что даже позабыл о своих страхах. А когда Кролик сказал, что Кенги бывают свирепыми только в зимние месяцы, а все остальное время они в добродушном настроении, Пятачок едва мог усид…