Мэри поппинс

рез забор. Тогда-то Эдуард узнавал от своего друга все городские новости и сплетни, причём грубый смех дворняги явно говорил о том, что она не очень стесняется…
И тут вдруг приятную беседу прерывал визгливый голос мисс Ларк, звавшей Эдуарда из окна; гость, показав ей язык, подмигивал Эдуарду и неторопливо удалялся, повиливая своей задней частью, с видом полнейшего презрения.
Эдуарду, конечно, никогда не разрешалось выходить за ворота одному: он мог выйти либо с мисс Ларк — на прогулку в парк, либо с одной из её служанок — к парикмахеру или маникюрше.
Представьте же себе удивление Джейн и Майкла, когда они увидели, что Эдуард мчится мимо них по парку, один-одинёшенек, прижав уши и подняв хвост, словно он напал на след тигра. Мэри Поппинс рывком приподняла коляску — чтобы Эдуард не налетел на неё и не опрокинул вместе с Близнецами. А Джейн и Майкл радостно завопили.
—Эй, Эдуард! Где твоё пальто?— крикнул Майкл, стараясь передразнить высокий, визгливый голос мисс Ларк.
—Эдуард! Ах ты нехороший мальчик!— крикнула Джейн, и, конечно, так как она была девочка, голос мисс Ларк получился у неё гораздо лучше.
Но Эдуард только презрительно покосился на них и громко пролаял что-то Мэри Поппинс.
—Гав-гав! Ррр-гав-гав-гав!— повторил он несколько раз.
—Сейчас, дай подумать. Ага! По-моему, первый поворот направо, а там — второй дом на левой стороне,— сказала Мэри Поппинс.
—Гав?— сказал Эдуард.
—Нет, там нет садика. Просто задний двор. Ворота почти всегда открыты.
Эдуард опять залаял.
—Точно не знаю,— сказала Мэри Поппинс,— но думаю, что да. Он обычно дома в это время.
И Эдуард, кивнув головой, понёсся галопом дальше. От удивления глаза у Джейн и Майкла были круглые, как блюдечки.
—Что он говорил?— спросили ребята хором.
—Да просто так, разные пустяки…— ответила Мэри Поппинс и сжала губы так плотно, словно твёрдо решила не выпустить изо рта больше ни одного слова. Слышно было только, как Джон и Барбара ворковали в коляске.
—Нет, не пустяки!— выпалил Майкл.
—Не просто так!— поддержала Джейн.
—Ну конечно, вы лучше знаете! Как всегда!— презрительно сказала Мэри Поппинс.
—Он, наверно, спрашивал вас, где кто-то живёт,— начал Майкл.
—Что ж, если ты сам знаешь, зачем приставать ко мне с вопросами?— фыркнула Мэри Поппинс.— Я не энциклопедия!
—Майкл,— шепнула Джейн,— она нам ничего не скажет, если ты будешь так разговаривать. Пожалуйста, Мэри Поппинс, скажите нам, что Эдуард вам говорил, пожалуйста!
—Спроси вот у него! Он знает — мистер Всезнайка!— сказала Мэри Поппинс, сердито кивнув в сторону Майкла.
—Ой, нет, я не знаю! Честное слово, не знаю! Скажите!
—Половина четвёртого. Пора пить чай,— сказала Мэри Поппинс.
Она круто развернула коляску и покатила её домой, сжав губы ещё крепче, словно заперла рот на замок. И всю дорогу она не проронила ни слова.
Джейн с Майклом немного отстали.
—Это ты виноват,— сказала Джейн.— Теперь мы никогда ничего не узнаем!
—Ну и ладно,— сказал Майкл и изо всех сил разогнал свой самокат.— Я и не хочу знать!
Но он, конечно, ужасно хотел знать. И случилось так, что и он, и Джейн, и все остальные всё узнали ещё до чая.
Они были уже напротив своего дома и собирались перейти улицу, как вдруг они услышали громкие крики в соседнем доме и увидели удивительную картину. Обе горничные мисс Ларк носились как безумные по саду, то заглядывая под кусты, то на верхушки деревьев, как будто они разыскивали потерянное сокровище. Там же был и Робертсон Эй из Дома Номер Семнадцать, с деловым видом разметавший гравий на дорожке сада мисс Ларк, словно он надеялся найти пропажу под камушком. Сама мисс Ларк бегала по саду, ломая руки и крича:
—Эдуард! Эдуард! О боже, он пропал! Мой дорогой мальчик пропал! Надо послать за полицией! Я поеду к премьер-министру! Эдуард пропал! О боже! О боже!
—Бедная мисс Ларк!— воскликнула Джейн и кинулась через дорогу. Ей было всё-таки очень жалко мисс Ларк.
Но утешение принёс — и очень быстро — не кто иной, как Майкл. Как раз подходя к своей калитке, он оглянулся и вдруг что-то увидел в конце переулка.
—Эй, вон Эдуард, мисс Ларк! Посмотрите, вон там — на углу возле дома Адмирала Бума!— закричал Майкл.
—Где, где он? Покажи мне!— задыхающимся голосом молила мисс Ларк. Наконец она поняла, куда он показывает, и впилась туда глазами.
И там действительно был Эдуард. Он шёл не спеша, с невозмутимым видом, словно ему всё трын-трава, а рядом с ним семенил огромный пёс, казавшийся наполовину эрделем, наполовину легавой (причём обе половины были, как ты помнишь, худшие)…
—О боже, какое счастье!— возопила мисс Ларк, громко вздыхая.— Какой камень свалился с моей души!
Мэри Поппинс и ребята приостановились у калитки; мисс Ларк и обе её горничные перевесились через забор; Робертсон Эй, отдыхая от трудов праведных, опёрся на щётку, и все в молчании созерцали возвращение Эдуарда.
А Эдуард и его друг важно шествовали по направлению к дому, небрежно повиливая хвостами и насторожив уши, и по выражению глаз Эдуарда вы могли понять: какие бы у него намерения ни были — это были серьёзные намерения.
—Боже! Эта ужасная собака!— пролепетала мисс Ларк, разглядев спутника Эдуарда.— Пшёл! Пшла! Марш отсюда!— закричала она.
Но пёс вместо ответа просто-напросто уселся на тротуар, почесал правой ногой левое ухо и зевнул.
—Пшёл! Вон! Пшёл, говорят тебе!— сердито замахала на него руками мисс Ларк.— А ты, Эдуард,— продолжала она,— иди домой сию минуту! Как ты мог так уйти — совершенно один и без пальто! Я тобой очень недовольна!
Эдуард лениво тявкнул, но не двинулся с места.
—Что это значит, Эд? Иди немедленно домой!— настаивала мисс Ларк.
Эдуард опять тявкнул.
—Он говорит,— вмешалась Мэри Поппинс,— что не собирается возвращаться домой.
Мисс Ларк обернулась и смерила Мэри Поппинс надменным взглядом:
—Откуда вы знаете, что говорит моя собака, позвольте спросить? Конечно, он сейчас же пойдёт домой!
Однако Эдуард только энергично затряс головой и что-то проворчал.
—Он не пойдёт,— сказала Мэри Поппинс.— Не пойдёт без своего друга.
—Какие глупости!— сердито сказала мисс Ларк.— Он совсем не это говорит! Неужели я впущу эту безобразную дворнягу в свой сад!
Эдуард пролаял три или четыре раза.
—Он говорит, что так решил,— сказала Мэри Поппинс.— И более того — он уйдёт и будет жить со своим другом, если его другу не позволят жить здесь с ним.
—Эдуард, как ты можешь так говорить, после всего, что я для тебя сделала!— Мисс Ларк чуть не плакала.
Эдуард тявкнул и отвернулся. Большой пёс встал.
—О боже, он уходит! Я вижу, он хочет уйти!— рыдала мисс Ларк.
Она минутку поплакала в платочек, потом высморкалась и сказала:
—Что ж, хорошо, Эдуард! Я сдаюсь. Пусть эта… эта дворняжка останется у нас. Но с одним условием — она будет спать в угольном погребе.
—Он заявляет, мэм, что это невозможно. Его друг тоже должен спать на шёлковой подушке в вашей комнате, как и он. Иначе он будет спать в погребе со своим другом,— сказала Мэри Поппинс.
—Эдуард, как тебе не совестно!— простонала мисс Ларк.— Я никогда на это не соглашусь!
Эдуард ясно дал понять, что он собирается уходить. То же сделал и большой пёс.
—О боже, он покидает меня!— взвизгнула мисс Ларк.— Эд, Эд, я согласна! Пусть будет так, как ты хочешь. Он будет спать в моей комнате, хорошо! Но моя жизнь теперь навсегда разбита, навсегда! Такая ужасная дворняжка!
Она вытерла свои мокрые глаза и продолжала:
—Я никак этого от тебя не ожидала, Эдуард. Больше я ничего не скажу! Пусть всё, что я думаю, останется у меня в груди. А это… м-м-м… животное я буду звать Шариком, или Бобиком, или…
Тут большой пёс взглянул на мисс Ларк с величайшим презрением, а Эдуард громко залаял.
—Они говорят, вы должны звать его Варфоломеем и никак иначе,— сказала Мэри Поппинс.— Его имя — Варфоломей!
—Варфоломей! Что за имя! Этого ещё не хватало!— в отчаянии пролепетала мисс Ларк.— Что он ещё говорит?
Эдуард опять залаял.
—Он говорит, что вернётся только при условии, что вы никогда не будете его заставлять носить пальто и не станете посылать к парикмахеру. Это его последнее слово!— сказала Мэри Поппинс.
Наступило молчание.
—Что ж, очень хорошо,— сказала мисс Ларк наконец.— Но я тебя предупреждаю, Эдуард: если ты простудишься и умрёшь, пеняй на себя!
С этими словами она повернулась и величественно зашагала в дом, по дороге глотая слёзы и шмыгая носом.
Эдуард наклонил голову к Варфоломею, словно говоря: «Пошли!»
И обе собаки бок о бок не спеша проследовали по садовой дорожке, подняв хвосты, как флаги, и вошли в дом следом за мисс Ларк.
—Да, как видишь, он оказался не таким уж ничтожеством,— сказала Джейн, когда ребята поднимались в детскую.
—Нет!— согласился Майкл.— Но как ты думаешь, откуда Мэри Поппинс это знала?
—Не знаю,— сказала Джейн.— А она нам никогда-никогда не скажет. Никогда…
Глава четвёртая. Танцующая корова
У Джейн болело ухо. Она лежала в постели, и голова у неё была повязана цветным платком Мэри Поппинс.
—А что ты чувствуешь?— поинтересовался Майкл.
—Как будто у меня в голове пушки стреляют,— ответила Джейн.
—Настоящие пушки?
—Нет, хлопушки!
—Ого!— завистливо сказал Майкл. И ему почти захотелось, чтобы у него тоже заболело ухо.— Хочешь, я тебе почитаю вслух?— сказал он, подходя к книжной полке.
—Нет, мне очень больно,— ответила Джейн, хватаясь за ухо.
—Тогда хочешь, я сяду у окошка и буду тебе говорить, что делается на улице?
—Да, валяй,— сказала Джейн.
И вот Майкл сел на подоконник и стал рассказывать Джейн обо всём, что происходило в переулке. Иногда это было совсем неинтересно, а иногда — чрезвычайно интересно.
—Вот Адмирал Бум!— говорил он.— Он вышел из дома и куда-то спешит. Подходит, подходит… Нос у него сегодня красный-красный. Ой, на нём цилиндр! Вот он проходит мимо нашего дома.
—А говорит он: «Лопни моя селезёнка»?— спросила Джейн.
—Мне не слышно. Но, наверно, говорит… Вторая горничная мисс Ларк вышла в сад. А в нашем саду Робертсон Эй подметает листья и смотрит на неё через забор. А теперь он сел отдохнуть.
—У него больное сердце,— сказала Джейн.
—Откуда ты знаешь?
—Он мне сам сказал. Он сказал, доктор велел ему работать как можно меньше. А папа сказал, если Робертсон Эй послушается доктора, он его уволит… Ой…